№5 2014 г.         

«Может быть, когда-нибудь придется почитать…». Время пришло через 70 лет...

Прошлое иногда выстреливает совершенно непредсказуемым образом. Таким неожиданным выстрелом из далекой военной поры стал для нас дневник матери моего мужа Клавдии Григорьевны Коротаевой. Она писала эти записки на протяжении 1944-1945 гг., когда война вырвала ее из родного дома и забросила медсестрой в больницу села Ситниково, знаменитого тем, что там находился крупнейший в СССР завод по производству сгущенного молока.

В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, Клавдии было всего шестнадцать. Она окончила неполную среднюю школу в селе Червянка, работала библиотекарем в избе-читальне, потом прошла обучение на курсах медсестер – и так оказалась в Ситниково. Отца, Григория Александровича Гуленкова – председателя Червянского сельсовета, – с первых дней войны призвали на фронт.

С фронта шли весточки и от Петра Коротаева, с которым Клавдия дружила с детства. Беззаботные проказы, занятия в драмкружке, первые деревенские вечерки – вся эта счастливая довоенная жизнь в одночасье канула в лету.

А жизнь ситниковская – это ранние вставания, дежурства – иногда по двое суток, больные и раненые, перевязки, скудная еда, дорога за 42 километра домой по грязи и холоду. И Петр. Там, далеко, на фронте. И зыбкая надежда на желанную встречу и казавшееся невероятным семейное счастье.

Девочка Клава забывалась, кажется, только во сне. Эти свои сны она удивительным образом помнила и поверяла своему тайному другу – дневнику, который писала на обороте бумажных этикеток из-под сгущенки. Самого высокоценного продукта медсестричке не доставалось – он шел только в столицу и на экспорт (даже надписи делались на русском и на английском), но бумажные этикетки использовать не возбранялось.

Неразборчивый бисерный почерк – без полей и расстояния между строчками, – бумагу нужно экономить!

…Встала в шесть часов. Во сне видела папу, была дома. День сегодня очень морозный, мороз на минус сорок градусов. После ужина пели песни с ребятами. Так пели!

…Встала в семь часов. Во сне видела, была в Червянке, и как будто дедушка Герасим выслал пальто летнее, и мама его отдала Зое, дескать, тебе нужно зимнее пальто, а это Зое. А мне так обидно, я плакала. Папу видела. На дежурство пошла в 7:40.

…Встала в семь часов. С дежурства сменилась в 8:20. Во сне видела Надичку. Днем занималась: делала альбом для фото. Разговаривали с Дорой. Рассказывала ей, как играли с папой в пешки. Как обманывали родителей, убегали на вечерки. Смеялись от души! Взяла у Татьяны Семеновны читать книгу «Родина» Ивана Шухова.

…Встала в семь часов. Во сне видела Петра. Он как будто лежал у нас в больнице, и его осматривала Татьяна Семеновна... Время четыре часа ночи. Не сплю. Читаю книгу «Родина» Ивана Шухова.

…Опять дежурю вторые сутки. Спать хочу ужасно. Днем немного уснула. Получила письмо от папы.

…Все эти дни провела в Червянке. Встретила дядю Максима. Да его не узнаешь теперь: ходит на четырех ногах (костыли). Встретилась с Виталием Тоескиным, тоже с фронта пришел.

…Встала в 6 часов. Дежурю вторые сутки! День прошел как всегда без всяких изменений. Вечером ходила на кружок рукоделия, училась вышивать. После всего стирала белье.

…Встала в 7 часов. Во сне видела все военных. В восемь часов пошла в школу, занимались сегодня в шестых классах. Вечером сидели, читали пьесу «Бедность не порок» А.Н. Островского.

…Встала в 6 часов. С дежурства сменилась в восемь часов. Собиралась в Омутинку, но не поехала.

Погода сегодня очень холодная, сильный ветер, – так и жжет. Сидела дома, пряла Сашке Капелькиной. Вечером ходила в концерт, постановка «Там, где-то в Москве». Замерзла ужасно.

…Встала в 6 часов 45 минут. Во сне видела, какие-то самолеты летят, а мы с Зоей и Федором Никитиным на дороге стояли. Девушкалетчик давала мне читать адреса. Вечером написала два письма папе.

…Встала в 7 часов. Во сне видела папу. Что-то на лошади к больнице подъезжал. Все в больнице была, с больными возилась.

…Встала в 5 часов. Во сне что-то снилась всякая ерунда. Готовилась к занятиям. Вот уже отбили 6 часов. Занималась в школе шесть часов, так устала. В 8 часов вечера ходили с Татьяной Семеновной в кино на американский кинофильм «Песнь о России», но вышло неудачно, так как погас свет. С большой досадой отправились домой.

…Встала в 6 часов 45 минут. Во сне видела, что отпала у меня одна коса. Держу ее в руке и говорю, вот какая уже была большая, да отпала. Вот уже и март. Зима опять проходит, а что было хорошего за это время? – Ровно ничего. Одни воспоминания о прошлом и мечты, мечты о будущем...

…Встала в 7 часов. Занималась рукоделием. За мною пришла Даша, идем, говорит, фотографироваться! Быстренько собралась. Фотографировались все больничные. Получила письмо от папы. Спать легла в 9 часов. Долго лежала, не спала. Мечтала о Петре.

…Встала в 6 часов. На дежурство пошла в 7 часов 30 минут. Настроение было неважное. В 12 дня пришла почта. Получила письмо от Петра с открыткой. Розы. Большущее письмо. Описывает о себе, о фронтовой жизни. Он дважды награжден орденом Отечественной войны II степени и медалью, я очень рада за него. И как я рада, что он получил мое письмо! Ведь с мая 1944 он от меня ничего не получал. Да, 14 февраля 1945 года он был жив. А теперь 7 марта, воды утекло очень много. Возможно, уже … но нет, этого не должно быть. Он будет жив! Ведь не каждая пуля летит в сердце, есть и мимо...

…Встала в 6 часов 40 минут. На дежурство пошла в 7 часов 20 минут. День прошел в сборах. Получила письмо от Петра. Пишет, что пока жив-здоров. А это и хорошо! Что нужно солдату? – Письмо и здоровье.

…Встала в 5 часов. Во сне видела что-то – была в школе. Библию мою читали там. С дежурства сменилась в 8 часов.

…Встала в 6 часов. Занималась в школе. Получили фотокарточки: фото в больнице. Ну и чудо стою, кривоголовая. Угромоздило же меня так сфотографироваться – задрать голову.

…Встала в 5 часов. Во сне видела, принимала роды у Леонтьевны. С дежурства сменилась в 8 часов. Дома немного промочила глаза: худой валенок. Как только дохаживать буду, не знаю.

…Встала в 5 часов. Сегодня последний день Масленицы. Вспомнила детство. А теперь?

…Встала в 6 часов. Сегодня на дежурство. Дежурила до 2 часов дня, вечером сменила Леонтьевна. Сегодня был вечер у Таси. Ну уж натанцевалась я. Танцевала с Полей Коминой и Тасей Шустовой. Гости разошлись в полтретьего. Ну, завтра будут ноги болеть.

…Встала в 5 часов 30 минут. С дежурства сменилась в 7 часов 40 минут. Во сне видела, что принимала роды: отрезала и перевязывала пупок. Была в школе, но не занималась. Днем делала всякие делишки: пряла, вязала, починялась. Да, вот что, – что-то мне нет письма ни от кого. Все меня забыли. Была у Ивановой, читали Писание Святого Евангелия.

…Встала в 5 часов 50 минут. Сидина Люба пришла на смену, и мы стали разговаривать. С дежурства сменилась в 8 часов. Сегодня получила письмо от Петра, две открыточки выслал, и три письма от папы. С получением от него писем поплакала. Написала ему письмо и положила на почту. Днем была в больнице.

…Встала в 7 часов. Сегодня мое дежурство, но сначала до 12 часов занимаюсь в школе. Положила на почте письма Петру, папе и маме. Сегодня опять получила письма от Петра. Петр пишет, что, дескать… даже жены и то отказываются от калек. Но делает оговорку: «Со мной ничего не случится.

Я в Германию пришел, чтобы победить. Нам уже видно, как горит Берлин. Верь, ничего не случится, друг мой желанный, родной, и на перроне Вагая я повстречаюсь с тобой!» Это его выдержки. Вечером написала ему письмище, в котором повторила свои слова к нему. Ведь очень интересно, что у нас с ним получится. Чем все кончится? Когда?

9 мая 1945 год, среда. Встала в 6 часов. Во сне видела коня (что-то снится мне все конь), гармошку, танцы, яиц целый ящик и Николая Нестерова. Тася с Юркою пошли провожать коров. Вдруг Юрка вбегает и кричит: Кончилась миром война, непобедимая наша страна! Я сидела на койке и не придала этому никакого значения. Приходит Тася и подтверждает слова Юрия. Ой, я соскочила, запела, завертелась. Так неожиданно, внезапно это случилось. Знают ли сейчас дома? Наверное, нет, не знают. Когда еще до них дойдет…

Гудит гудок, зовет на митинг. У ворот завода толпы народа. Кто смеется, кто плачет. Играет гармошка, танцуют. Митинг открыл председатель Сельсовета. Первое слово дали директору Ситниковского завода. Все плачут. А как тяжело тем, кто получил похоронные! Татьяна Семеновна, как она переживает, как ей тяжело! Обморочное состояние было. Теперь будем ждать еще праздника – это встречи. Написала открытку папе.

В 2 часа пошли к Марии. По дороге мне подали письмо от Петра. Мне сразу бросилось в глаза из середины слово «ранен». Кричу: «Ой, что это такое, ранен». Но ведь это понятно, он был не на курорте, и можно ожидать, что угодно. Теперь нужно пожелать ему, чтобы не волновался и заживление шло быстро и хорошо, первичным натяжением…

…Петр – ох, и что только будет! – пишет: «Если не надоел тебе, моя дорогая, этот не в полном смысле калека Отечественной войны, то здравствуй, дорогуша. Чем сильнее мои раны затягиваются, тем сильнее мне хочется с тобой потолковать. Подумай еще раз над вопросом о жизни дальнейшей, взаимоотношениях между нами. Но, главное, я не теряю надежду на счастье в жизни. Дорогая, перебери все до тонкости, чтобы в дальнейшем не было обиды, а мои намерения и мысли неизменны, они были высказаны ранее». – Ну, право, что же такое? Мудрит?

…В эти дни ничего существенного не было. Собираюсь в Тюмень, в командировку. Сарафанное радио болтает, что 26-го встреча эшелона с фронта.

…Тюмень, по сравнению с 43-м годом, растет. Уже заметно, что войны нет. Все строится, сделаны новые тротуары, работают парикмахерские, а в 43-м году было только две. Работают киоски, на каждом углу мороженое продают. Продукты не такие дорогие, а вот тряпки – очень. Красиво отделан сад «Спартак» на Республике. Сиреневые, липовые и рябиновые аллеи, танцевальная площадка. Была несколько раз в кинотеатре в саду Ленина.

…Встала в 4 часа. Опять загвоздки. В Журавлях свирепствует тиф. Открыли заразный барак. Татьяна Сергеевна говорит, что туда нужно выехать. Наверное, долго не придется быть дома. Сегодня Троица. У крестной праздник. Пять-шесть лет назад так весело проводили это время. А сейчас?

…Бросала венок в воду. Загадывала, если потонет, то мы с Петром не встретимся, если поплывет – будем вместе. Венок не утонул…

…Встала в 9 час. Во сне видела папу. Седой старикашка. Затем что-то стала чистить туфли, а они все ободранные. Что-то всегда я вижу свои туфли худыми и старенькими.

…Встала в 8 час. Вдруг говорят, что приехал Афанасий Лукин. Много рассказывал о пережитом. И как только он вынес кабалу у немцев? Освободили их союзники. В 42-м встретил в плену Егорова Георгия, но их разлучили. И вот вопрос: вынес он эту кару в немецком плену или нет? Эх, а как много пало! Ведь что рассказывает, это ужас.

А как переживает Евтихий Сергеевич! Ведь Афанасий уходил вместе с Анатолием. Бедный отец! Потерял двух сыновей.

Сегодня ровно четыре года с тех пор, как уехал папа. Четыре года безотцовского скитания. И когда будет встреча, неизвестно. И будет ли?..

У этой незамысловатой военной истории оказался счастливый конец. К повзрослевшей девочке Клаве живыми и невредимыми вернулись с фронта и отец, и Петр, который невиданно теплым ноябрьским утром 1946 года повел свою избранницу в ЗАГС.

«Записки на сгущенке» были им бережно склеены – по две этикетки на одну страницу – и переплетены в толстый картонный переплет, на котором Клавдия начертала почти пророческий эпиграф: «Может быть, когда-нибудь придется почитать…».

Шло время. Народились и выросли дети. Пошли внуки. Клавдия и Петр успели стать не только бабушкой и дедом, но и дождались правнучки.

Между тем, «записки на сгущенке», вместе с фронтовыми треугольничками, записками в роддом, почетными грамотами и фотокарточками, орденами и медалями, книгами и видеозаписями, тихо лежали в укромном месте и ждали своего часа.

Военный дневник бабули, вместе с другими документами из родительского семейного архива, попал к нам в руки через 55 лет после его написания – вскоре после ее ухода в 2000 году. Сразу же стало ясно: прочитать его в оригинале почти невозможно, – разве что с лупой! Оцифровали. Пустили по родне. Дневник попал в руки Леониду Григорьевичу Окуневу (племяннику Клавдии Григорьевны) – художественному руководителю тюменского театра «Ангажемент», – и тот разглядел в «записках на сгущенке» спектакль!

Как ни странно это казалось вначале, но спектакль действительно состоялся – и уже живет самостоятельной театральной жизнью. Дневник Клавдии, реалии послевоенного быта из воспоминаний Петра, хроника последних дней бабули, скрепленные видеокадрами и живым участием представителей последующих поколений семьи, усилиями сценариста Андрея Стадникова и режиссера Олеси Невмержицкой (оба из Москвы и оба выходцы из сибирской глубинки), а также талантливой команды молодых актеров театра «Ангажемент», сложились в причудливую мозаику, в которой осколки прошлого соединились в картину документального повествования о самых универсальных жизненных ситуациях: о Мире и Войне, Жизни и Смерти, Человеке и Роде.

Сейчас уже ясно, что спектакль не оставил зрителя равнодушным. Вернее, не сам спектакль, в котором нет ни одного выдуманного слова, а то, что стоит за ним. Целые пласты нашей истории и нашей общей жизни. Такой знакомой и такой до боли родной. Скрепляющей всех нас непреходящими ценностями Любви и Добра.

Г.В. КОРОТАЕВА,
храм святого праведного
Симеона Богоприимца, г. Тюмень