Протоиерей Андрей Сивиллов
(к 80-летию мученической кончины 14 октября 1937 г.)

Будущий протоиерей Андрей родился в 1880 г. в семье псаломщика. Местом его рождения стало село Куртапивинское в Омской области. Когда Андрей вырос, то поступил в Тобольскую духовную семинарию. По окончании духовного заведения был определен священнослужителем в г. Ишим, где жил на ул. Просвещения, 4, в собственном доме. Женой отца Андрея была Варвара Викторовна (1881 г.р.), от которой он имел трех дочерей. Первую звали Ниной (1917 г.р.), вторую Еленой (1924 г.р.), а третью Татьяной (1930 г.р.).

С приходом советской власти началась «чистка» страны от врагов народа. Так, духовенство было лишено права голоса с 1921 года. Это означало, что эта часть населения лишается всяких политических и гражданских прав. Одних ссылали в лагеря, трудиться на пользу страны, в тяжелейшие условия, других попросту расстреливали. чтобы схватить человека, хватало доноса, и потом арестованный уже не мог выбраться из маховика репрессий. Так случилось и с о. Андреем Сивилловым.

Началось все с того, что в Ишимское ОГПУ поступили сведения о том, что в селе шаблыкино Ишимского района Уральской области произошел инцидент, связанный с противодействием советской власти, а также несоблюдением санитарно-эпидемиологических норм. Местные власти, разобравшись в происшедшем, составили обвинительный акт: «Группа лиц, состоящая из попа Сивиллова А.В., фельдшера Пуртова Ивана Петровича (б. торговец) и кулаков Кузеева Ивана Яковлевича и Савкина Афанасия Ильича, систематически ведет а/с агитацию среди населения, особенно усилив ее за последнее время (май, июнь м-цы 33г.) в связи с эпидемией «септической ангины» в Ишимском районе. Своей деятельностью группа срывала работу по мобилизации населения на борьбу с эпидемией и способствовала распространению последней среди населения».

Произведенным по делу следствием было установлено, что «Сивиллов, Пуртов, Кузеев и Савкин, являясь а/с (антисоветски) настроенными элементами, с момента ликвидации кулачества как класса и коллективизации населения будучи непримиримо настроенными к этим мероприятиям Соввласти и партии, объединившись в а/с группировку под руководством Сивиллова А. В.» (отца Андрея), якобы «повели а/с агитацию, направленную на развал колхоза, используя для этого организационно-хозяйственные трудности, переживаемые колхозом».

Допрошенный «по существу а/с группировки» обвиняемый Пуртов Иван Петрович показал: «Священник Сивиллов, я (Пуртов И.П.), Кузеев И.Я. и Савкин А.И. представляли из себя группу лиц, объединенных общностью взглядов. Являясь единомышленниками по религиозному убеждению, мы имели и одинаковые политические взгляды. Мы не согласны с политикой власти и партии. Я считаю, что существующее положение свидетельствует о том, что признаки пришествия антихриста на лицо. Имеют место закрытие церквей, пропаганда идей безбожия. Эти признаки пришествия антихриста являются сигналом к тому, что близок Страшный Божий суд».

Имея такие взгляды, участники группировки, по версии следствия, старались их привить окружающему населению. С появлением эпидемии септической ангины эта группа лиц, используя растерянность населения, повела а/с агитацию о том, что «болезнь является следствием голода», к которому привела советская власть своей политикой коллективизации, что люди забыли Бога и эта болезнь – кара Божия, послана людям за их грехи и нежелание раскаяться. Так, например, на похоронах колхозника шишкина, умершего в мае 1933 года от эпидемии, о. Андрей Сивиллов среди собравшихся говорил: «Умирают люди от плохой пищи потому, что едят траву» (показания свидетельницы шишкиной).

В мае же 1933 года в помещении сельсовета, по вопросу об эпидемии, среди собравшихся колхозников в количестве 10-ти человек о. Андрей Сивиллов говорил: «Советская власть не дает хлеба, колхозников кормят травой, и если так будут кормить, то все передохнут» (показания Севастьянова). Допрошенный по этому вопросу Пуртов И.П. показал: «Исходя из моих религиозных убеждений, я среди населения говорил о том, что в Библии указано, что все неверующие будут наказаны разными болезнями, как, например, я указывал на эпидемическое заболевание, которое имеется у нас, считая необходимым, чтоб верующие молились Богу. Я в период заболевания говорил, что церковь закрывать не нужно, хотя знал, что скопление народа в церкви во время богослужения ведет к распространению эпидемии. <…> Отец Андрей по сути дела является таких же убеждений, как и я, т.е. антисоветски настроенным элементом, который своей антисоветской деятельностью способствовал распространению эпидемии».

Из показаний видно, что за справедливые слова, высказанные от всего сердца, о. Андрей должен был понести суровое наказание. Как добрый пастырь, он обязан был открыто говорить обо всех проблемах, выпадавших на долю народа. Своими словами о. Андрей хотел обратить внимание властей на подлинную причину эпидемии, на голод, который скашивал людей целыми толпами, но вызвал на себя гнев как на противника существующего строя.

При обыске у о. Андрея Сивиллова изъята т.н. антисоветская рукопись, в 2 экз., под заголовком «Религия и наука». В этой рукописи приводится список верующих ученых, с их словами в защиту веры. Это был ответ атеистам, утверждавшим, что вера присуща лишь неграмотному населению. Следствие, решавшее судьбу о. Андрея, постановило: «На основании вышеизложенного по данному делу привлечен к ответственности и обвиняется: Сивиллов Андрей Викторович, 1880 года рождения, русский, сын псаломщика бывшей Тобольской губ., Тюкалинского уезда, Баженовской волости, села Куртапивинского, священник, тихоновец, имеет среднее образование, женат: жена 52 лет и три дочери в возрасте от 3 до 16 лет.

Ранее не судимый, в армиях не служил. Последние годы проживал в гор. Ишиме», – в том, что «возглавлял контрреволюционную группировку церковников, ставившую своей целью борьбу с соввластью, с использованием в этих целях религиозных предрассудков масс. Проводил а/с агитацию, направленную на срыв мероприятий в деревне» (т.е. в преступлении, предусмотренном ст. 58-10,11 УК РСФСР). «Виновным себя полностью не признал, но изобличается показаниями обв. Пуртова, свидетелей шишкиной, Севостьянова и материалами обыска. Принимая во внимание изложенное, предъявленное обвинение Сивиллову Андрею Викторовичу по ст. 58-10,11 УК считаю доказанным и, руководствуясь приказом ОГПУ № 172 от 1924 г. и 210, 211 ст. УПК, – постановил: следственное дело № 11700 по обвинению Сивиллова Андрея Викторовича направить на рассмотрение Особ. Совещания при Коллегии ОГПУ».

На Особом Совещании при Коллегии ОГПУ от 16 сентября 1933 г. решили: «Сивиллова Андрея Викторовича – выслать на Урал, сроком на три года, считая срок с 24/VI-33г.». Когда читаешь этот документ, напрашивается мысль: «Как можно было довести людей до такого состояния, что они вынуждены есть хлеб из травы?» Последствия такого «рациона» не замедлили сказаться на людях. Надо было исправлять положение с питанием, а не пытаться избавить людей от эпидемии посредством закрытия храма. Да и что это была за эпидемия, если причиной ее появления стал голод? Почему власти решили, что она заразна? Скорее всего, это был только повод закрыть храм и избавиться от ненавистного «попа». Это дело мужественного священника показывает, что любое несогласие с существующим порядком немедленно каралось.

После возвращения из ссылки о. Андрея выслали в г. Тобольск. Здесь он проживал по улице Аптекарской, 1. Работал кучером больницы.

Но и здесь о. Андрея Сивиллова не оставили в покое. Раз уж батюшка попался в поле зрения властей, то нужно было дело доводить до конца, т.е. до физического устранения неугодного власти лица. Это не составило большого труда, и в 1937 г. на группу лиц, в основном связанных с Церковью, было возбуждено уголовное дело. Всего их было 267 человек, и среди них был о. Андрей Сивиллов. Все это дело было заведено с одной целью. Захватить в водоворот смерти как можно большее количество нежелательных людей. Обвиняемые, как это видно из обвинительного заключения, подвергнуты наказанию за то, что якобы состояли членами контр революционной повстанческой организации, которая готовила свержение советской власти путем вооруженного восстания в момент нападения Японии на СССР. Данная повстанческая организация якобы имела связь с городом Харбином через членов этой организации Ушарова и Заборовского, которые получали из Харбина от белоэмигрантов, своих родственников, установку и задание о подготовке восстания внутри страны в момент нападения Японии на СССР. И далее следует такое обвинение: «Организация проводила угрозы и убийства сельского актива с целью прекращения их деятельности на пользу социалистического строительства».

В 1937 г. эту группу лиц, в том числе и о. Андрея Сивиллова, расстреляли по постановлению Омского УНКВД от 10 октября этого же года.

Во время допросов о. Андрей действовал очень обдуманно. Информации он сообщил следователем ровно столько, сколько им самим было известно. Ни на одного человека батюшка не сделал донос. Отвечал всегда четко и ясно, говоря чистую правду, не давая даже повода усомниться в своих показаниях. Однако ситуация была безвыходной. Власти нужен был повод убрать неугодных, и она его нашла.

Только в 1956 г. Президиум СССР, заслушав протест, поддержанный прокурором области Лоскутовым, и рассмотрев материалы дела, решил, что постановление тройки УНКВД Омской области подлежит отмене по следующим основаниям. Из материалов дела и произведенной проверки видно, что каких-либо документальных или иных материалов о существовании в Тобольском, Вагайском, Байкаловском и Ярковском районах контрреволюционной повстанческой организации не имеется. В архивах бывшего УНКВД Омской и Тюменской областей, а также и бывшем Тобольском окружном отделе НКВД данные о существовании названной контрреволюционной повстанческой организации отсутствуют.

О наличии контрреволюционной повстанческой организации на территории Тобольского, Байкаловского, Ярковского и Вагайского районов дали показания обвиняемые по другому делу Козлов-Кораблев, Тарасов В.М., Соболев П.Ф., чернышев А.В. и др. что удивительно, указанные обвиняемые назвали большое количество членов данной повстанческой организации. В целом по данному делу было арестовано 267 человек, причем из этого количества виновными себя признали только 15 человек.

По протесту прокурора области и Постановлением Президиума Тюменского Областного суда от 1 сентября 1956 года решение тройки УНКВД Омской области отменено и дело по обвинению Козлова-Кораблева, Тарасова В. М, Соболева П.А., чернышева А.Р. и др., всего в количестве 136 чел., прекращено за отсутствием состава преступления.

В силу этого показания Козлова-Кораблева, Тарасова, Соболева, чернышева и др. по настоящему делу служить доказательством не могут, так как, вероятно, были сфальсифицированы или написаны под давлением. Признательные показания обвиняемых: Косыгина С.В., Кузнецова Ф.Е., Бронникова Т.Е., черкашина К.Т., Ильиных М.Г., Вавилина В.Н., Жучкова М.Я., Трофимова М.И., шабанова Д.С., Иванова К.С., Богданова П.Д., Сидорова П.И., Карымова Б., Новоселова В.Е. и Бронникова С.А. – доказательством о принадлежности к контрреволюционной повстанческой организации обвиняемых по этому делу служить не могут: слишком много несостыковок в этих «признательных» показаниях.

Не исключена в данном случае возможность, что названные обвиняемые оговаривают себя и других обвиняемых. Кроме того, их показания неконкретны, во многих случаях противоречивы, и эти противоречия при расследовании дела не были устранены. С целью проверки показаний Кузнецова и Козлова-Кораблева очных ставок с другими арестованными не проводилось, и эти показания в то время перепроверены не были.

Обвиняемый Косыгин Семен Владимирович показал, что в повстанческую организацию был вовлечен Токаревым А.В., и назвал как участников повстанческой организации 21 человека, о которых ему якобы рассказал Токарев. Однако Токарев по делу не допрошен, а из числа названных Косыгиным лиц только один черкашин К.Т. признал себя виновным в причастности к этой организации, причем указал, что вовлечен был в повстанческую организацию Косыгиным С.В.. Очных ставок для устранения противоречия не проводилось.

В ходе проверки снова допрошено 13 свидетелей, как то: Зубов Г.Г., Татаркин М.Т., Дерганников И.А., Важенин А.Н., Смирнов С.М., Кушин М.Ф., Антипин А.Т. и другие. Они заявили, что таких показаний, как изложено в их протоколах допроса от 1937 г., не давали и ни о какой контрреволюционной повстанческой организации им ничего известно не было. А свидетель Важенин, например, показал, что в 1937 г., уже после ареста ряда лиц, привлеченных по данному делу, он, являясь в то же время председателем сельсовета, под диктовку сотрудников НКВД писал характеристики на арестованных об их прошлой деятельности, причем эти характеристики необъективны!

Показания свидетелей в отношении проводимой перечисленными обвиняемыми антисоветской агитации неконкретны, из этих показаний не видно, кто, когда и какую именно проводил антисоветскую агитацию. Показания свидетелей обвиняемым не оглашались, обвиняемые по ним не допрашивались, очные ставки с обвиняемыми не проводились, и взаимоотношения не выяснялись. Большинство свидетелей было допрошено уже после ареста обвиняемых по данному делу, и из этого усматривается, что на день ареста никаких материалов об антисоветской агитации, проводимой обвиняемыми, не было.

В процессе проверки было снова допрошено 53 свидетеля, и они не подтвердили фактов проводимой обвиняемыми в 1937 году антисоветской агитации. Анализ материалов следствия и произведенной проверки показал, что обвиняемые по настоящему делу привлечены к уголовной ответственности и осуждены необоснованно.

В силу изложенного и руководствуясь Указом Президиума Верховного Совета СССР от 19 августа 1955 года, Президиум постановил: решение тройки УНКВД Омской области от 10 октября 1937 года, по которому подвергнуты высшей мере наказания – расстрелу ряд лиц, отменить и дело производством прекратить за отсутствием состава преступления.

Вся приведенная выше информация показывает, как тяжело было русским священникам в годы советской власти. Жизнь замечательного пастыря – протоиерея Андрея Сивиллова является хорошим примером ответственного и смелого служения Богу и людям. Для спасения жителей села батюшка пошел даже на обличение власти. Отец Андрей побывал в ссылке, а через некоторое время был расстрелян. Но память о смелом священнике не будет забыта. Она живет в сердцах людей, помнящих смелый поступок доброго пастыря.

Андрей ШАЛОМИЦКИЙ,
Тобольская духовная семинария