О любви

Именно Любви катастрофически не хватает современному любвеобильному человечеству. Наш мир задыхается без Любви в душных любовных объятиях. “Любовь — это всё, что вам нужно”, — спели когда-то “Битлз”, и их призыв был услышан. Однако, чем больше упражняются в любви современные люди, тем более невыносимо ясным делается осознание того, что всё это “буйство глаз и половодье чувств” лишь прикрывает нашу обреченную покинутость, обездоленность Любовью. И дело даже не только в подмене высоких отношений Ромео и Джульетты неугомонной сексуальностью, ибо для большинства “любовь” означает все-таки нечто духовное, — почти немыслимое, правда, без овладения “Кама сутрой”, но именно духовное явление. Это про нее, духовную, говорят, что она “прекрасна, мир чарует”, и ждут, что она “нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь”

И вся планета распахнулась для меня 
И эта радость, будто солнце не остынет 
И не уйти от этого огня 
Не спрячешься, не скроешься, любовь тебя настигнет 

Но вся жуть в том, что сами понятия о Любви как-то вывихнулись у нас; с ног на голову встали все определения Ее.

Любви человек отвергается себя, растворяется в Другом, жертвуя своей самостийностью, и в этой жертве — впервые обретает полноту себя, открывает для себя самого чудные, неисследимые высоты своей личности. Он живет любимым, он дышит им, он им чувствует и действует. Ведь Любовь — это и есть самая близкая близость, она есть нерасторжимое единство жизни двух в друг друге, а для нас, грешных, здесь зачастую извращается каждое слово, и мы говорим, что самая близкая близость, соитие двух в одной телесности — это и есть Любовь...

Любовь распахивает перед человеком весь мир, она озаряет его жизнь настоящим светом, давая видеть подлинную ценность всего. Она восхищает человека из паутины обыденности, разрешая его от всех пут и условностей, от самого даже стыда. Она делает его способным на всё. Ведь Любовь — это и есть свобода, в Любви обретается раскрепощение и летящая легкость подлинно человеческой жизни. Но для нас, грешных, слишком часто раскрепощенность и легкость, свобода от комплексов и условностей кажется как раз условием и основанием любви, слишком часто для нас именно бесстыдные “свободные отношения” — это и есть Любовь...

Сказано: “познайте истину, и истина сделает вас свободными”. Но не потому ли освобождает истина, что в подлинном своем смысле, т.е. как истина живая и действенная, она есть влюбленность в каждую вещь, в каждое событие и во весь мир в целом. Истина, ведь, действительно, не может быть холодным набором сведений, который, как бы ни был широк, всегда неполон. Она может быть только обнаружением моего “я” внутри всего, возможностью назвать любую вещь на “ты”, взаимопроникновенным единством жизни моего “я” и любого “ты”, — истина может быть только Любовью. Но для нас чаще наоборот: наша влюбленность, наше пристрастие к чему бы то ни было — это и есть истина в последней инстанции.

Наконец, ведь, “Бог есть Любовь” и только Любовь. Он Весь — Любовь, — в каждом Своем имени, в каждом о нас промышлении, в каждом действии или попущении. Бог есть Любовь и ничего кроме Любви, и эта Любовь не только возводит к бытию и осеняет Собою все мироздание, но и в Сыне Единородном смиряет Свою безмерность до образа, доступного нашей немощи, и даже до “зрака рабьего” и приносит Себя в жертву, исправляя и обновляя растлевшее грехом естество наше. Любовь истощает Себя, неистощимую, до конца отдает Себя, бесконечную, ради того, чтобы были мы. И мы можем по-настоящему быть, только отвечая взаимностью, ибо отвержение от общения Любви выхолащивает наше бытие, обращает нас в мертвые пустые оболочки, надутые самодовольством. Мы Богу не нужны, но мы Ему желанны, мы любимы Им настолько, что ради пробуждения нас бытию он становится “просящим подаяния любви нищим”, терпеливо ждущим у запертых дверей нашей души. Это наше подаяние любви не Богу, конечно, нужно, а нам самим, но мы об этом не помним. Двери нашей души заперты, потому что в то время, как Бог есть Любовь, мы провозглашаем любовь своим богом, ей мы служим и приносим жертвы. “Любовь — это всё, что нам нужно”, — говорим мы и бросаем: муж жену, мать детей...

А я про все на свете с тобою забываю,
А я в любовь, как в море бросаюсь с головой...

Но все дело в том, что любим-то мы только себя, и тот очаровательный призрак, к которому мы стремимся, — это наше собственное отражение, в него‑то мы и “глядимся до головокружения”. То море, куда мы порою бросаемся, не имеет глубины, оно есть иллюзия, создаваемая мертвой зеркальной поверхностью, “холодной, как айсберг в океане”. Нарциссическая самовлюбленность, видящая во всех и во всем “себя любимого”, как раз и образует тот запор, на дверях нашей души, который не может быть насильно взломан Богом. Насилие — это всегда плод страстной потребности в чем-либо, а Бог не нуждается в нас — марионетках, Ему желанны мы — свободные, любящие Его и в этой Любви обретающие не только полноту бытия, но и такой дар, которого никогда не могли и не сможем себе представить, — обожение.

Любовь Божия желает обратить нас к Себе, обратить нас в Себя, освятить нас Собою и ввести в полноту божественного бытия, сделав нас “тварными богами”. А мы этот дар Любви, этот наш мильон размениваем на гривенники и растрачиваем его в ненасытной пристрастности ко всему, чему попало. Мы явно уже и не способны вернуть Богу хоть сколько-нибудь сверх нищенского подаяния, но хотя бы то, что мы можем, хотя бы грошик из промотанного состояния давайте вернем и будем молиться, чтобы он зачелся нам в две лепты.