Сибирская православная газета
  • О. Алексий Сидоренко
  • Анисин.А.Л.
  • Бакулин М.Ю.
  • Богомяков В.Г.
  • Дурыгин Д.Н.
  • Тихонов В.Е.
  • Главная страницаДокументыЗакон БожийЗдоровьеИконы ИсторияКультураЛитератураМиссионерствоМолитвыХрамы Святые угодникиРецепты АвторыПраздники и посты Проблемы насущныеОбразование Разное  Карта сайта
  • Бакулин Мирослав Юрьевич. Звонок с того света

  • Бакулин Мирослав Юрьевич. Где кончается христианство

  • Бакулин Мирослав Юрьевич. О духовном театре "Путник"

  • Господь рождается, славьте! Часть 2

  • Сын Божий рождается, славьте!

  • Дед мороз? Нет, Никола Угодник!

  • Разговор Василия Лукича и Ивана Абрамовича об образовании

  • Разговор Василия Лукича и Ивана Абрамовича о страдании

  • Повседневность чуда

  • Пасха должна быть в каждом нашем дыхании

  • Прорыв человеческий

  • Паломничество в музей

  • Смерть и ее уроки

  • Что нам навязывают?

  • Чудовища в ящике (Корпорация монстров)

  • Про ад и смерть

  • Подпирать государство там, где оно падает

  • Русские намеки к феноменологии русской сказки

  • Энциклопедия одного христианина.Избранные наставления из апостольских посланий (выпуск 3)

  • Энциклопедия православного христианина (выпуск 2)

  • Энциклопедия одного христианина

  • Про Васю Курицу

  • Как я к иеговистам ходил

  • Электорнные страницы

  • Школа

  • Христианский материализм

  • Тимофей Кузин

  • Счастье - это соучастие

  • Сретенье Господне

  • Слепец у ямы

  • св.Кирилл и Мефодий

  • Разговор об унынии

  • Про тамогочи

  • Про Бивиса и Батхеда

  • Побег к Богу

  • Он - в гуще жизни

  • О абортах

  • О любви

  • О кукле Барби

  • О дневниках

  • Крещение в Тюмени 2000

  • Калаверас

  • Динарий Кессаря

  • Всероссийский запой и проблема календарей

  • Верните нам нашу историю...

  • Вербное воскресенье

  • В Москву на поклон к Владимирской

  • Быть собой

  • Богоявление в Тобольске

  • О ЛЮБВИ.

         Слышишь: "Слава Отцу и Сыну и Святому Духу!" Сын не существует Сам по Себе, Отец не существует Сам по Себе, Святой Дух не существует Сам по Себе, но каждый существует для Другого. Вот почему единственное определение Бога, котрое дает нам Библия: "Бог - это любовь". В Библии не сказано, что любовь - свойство Бога, как некоторые это хотели бы представить. Нет, это способ Его существования. Он может существовать не иначе, как посредством любви. Он существует, потому что любит, а иначе принципом существования была бы необходимость (что абсурдно). Но именно наша свобода, сама возможность любви, подсказывают, что любовь есть Божественное существо и способ Божественого существования.
         Вспомни те первые слова Адама, которые он сказал, увидев жену свою: "Вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей", слова, которые может сказать мать, впервые видящая новорожденное дитя свое. Традиционно, единственный род любви, о котором старинному русскому человеку не стыдно говорить - это именно сострадательная любовь, материнская или по тембру сходная с материнской; даже применительно к супружеской любви, какой ей должно быть, в русских деревнях еще недавно употреблялся глагол "жалеть": "он ее жалеет", "она его жалеет".
         Адам и мать своей жене и муж: "Вот это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа своего. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене; и будут два плоть едина. И оба были наги, Адам и жена его, и не стыдились".(Быт.2:23). Смотри -любовь не стыдится.
         Стыд - это когда ты замечаешь на себе взгляд ч у ж о й, рассчетливый, смотрящий на тебя, как на объект своих
    вожделений, домыслов. Любовь бесстыдна, потому что не замечает зла. Помните слова Джульетты: "Ромео под любым названьем был бы тем верхом совершенств, каков он есть". Любовь есть первый опыт самосознанья человека перед лицом существа подобного ему. Имя "Адам" значит "подобный" (букв. "я уподобил"): это значит, что человек в лучших своих проявлениях есть икона (греч.-образ, подобие) Бога, любовь же есть способность видеть эту икону в другом. До этого Адам давал имена животным, и Господь взирал, как он назовет их, и "чтобы как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей" (Быт.2:19). Но самого себя он называет, исходя из встречи, из самого существования кого-то, кто подобен ему, в ком он видит "я" подобное своему. Отныне он не просто Адам, но муж (евр.-"иш"), в то время как та, "что взята от мужа", получает название жена ( по русски совершенно точно - отженена, "жена" - "отженять", то есть "отделять, взять". По евр. -"ишша" - различается с "мужем" одной буквой").
         Заметь, что имя жена получит лишь при оставлении рая, после того как Бог благословит ее на продолжение рода: "И нарек Адам имя жене своей: Ева, (то есть "жизнь"), ибо она стала матерью всех живущих" (Быт.3:20). До грехопадения она не нуждалась в отдельном имени, первые люди как части целого пребывали в имени Адам, пребывали в преподобии Богу, были иконами Бога, а, точнее, двумя частями одной иконы; и так и завались: Адам-и-жена-его, то есть "двучастный образ Божий".
         Бог "жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рожать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою".(Быт.3:16) Это отнюдь не проклятие согрешившей женщине, это воистину благословение, но благословение на подвиг самоотдачи, на священнический подвиг любви. Всякая мать - священник пред Богом, приносящий жертву "духа сокрушенна и сердца сокрушенна и смиренна" новой жизни, новой иконе Бога.
         Женщина получает благословение на рождение нового человека. Это благословение раскрывается в том, что женщина воспроизводит ребенка так же, как сама была создана - отделением "ребра", то есть "грани", новой грани - ипостаси человеческой природы.
         Женщина причащает ребенка своим телом. Прервавшаяся было родами связь восстанавливается питанием, как новым принципом познания - пуповина сменяется грудью. Так и Адам сменил плоды райские на плоды земные.
         Женщина любовью своею продолжает ребенку ту радость богообщения, которой начинается всякая жизнь. Любовь эта, как любовь личная, есть отображение отношения человека к Богу как личности, личной соотнесенности.
         Ребенок научается любить себя, отделяясь от матери, и разделяя ее любовь к себе. Он научается любить себя как любит его мать. Это осознание того в себе, что достойно любви, есть ощущение в себе (еще пока ощущение) той глубины в себе, которая может быть заполнима только Богом.
         Эта любовь к себе - то, что делает человека "им самим", трудноуловима и таинственна, потому что в его природе нет ничего такого, что относилось бы собственно к этой глубине личности. И поэтому человек утверждает себя как индивид, как собственник собственной своей природы, которую он противополагает природам других как свое "я", - и это есть смешение личности и природы. Это смешение лучше всего по-русски понять как "самость", так как истинный смысл этой любви к себе слово "эгоизм" не передает.
         Поэтому человеку и заповедано возлюбить ближнего как самого себя, хотя бы как самого себя. Эта любовь к себе здесь понимается как мерило любви, первая мерка любви к другому, мерка по истоку своему имеющая тональность любви материнской, любви жертвенной, отданной до конца. Но эта любовь "хотя бы как самого себя" - еще и детская, отдающаяся беззащитно, уязвимая. Этот образ любви детской и родительской так глубоко раскрывает отношения человека и Бога.
         Обычно мы знаем отношения людей, то есть эрос, в его искаженной форме - форме греха. А грех есть не что иное, как неудача в исполнении эросом его изначального предназначения, то есть единения человека с Богом, обожения. В этом случае эрос превращается в неутомимое стремление природы к самоудовлетворению, к эгоистическому сладострастию. Пчему всякое "наслаждение", "сладость" - грех? Потому что момент наслаждения есть момент усиления личного самочувствия, и чем острее наслаждение, тем глубже человеческий разрыв со всеобщей гармонией. От наслаждения - к самолюбию, от самолюбия - к разложению гармонии, от разложения - к смерти. Эрос перестает осуществляться как общение любви и становится подчинением одного человеческого существа потребностям и вожделениям другого: "И мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою" (Быт.3:36) И здесь спасительным будет забвение в любви человеком самого себя, отказ от стремления к самоутверждению и жизнь ради того, кого любишь. Так возлюбить другого, как Христос возлюбил Церковь Свою, даже до смерти крестной. "Он первый, кто возлюбил нас, - говорит святой Фотий, - нас, противящихся и враждебных Ему. Однако Он не просто любил нас, но отдал Себя в бесчестие ради нас, подвергся унижению и распятию, и был сопричислен к мертвым; и через все это доказал свою любовь к нам".
         Для того, чтобы семя, брошенное в землю, проросло, оно должно умереть: пожертвовать своей самозамкнутостью, "цельностью", чтобы совершить побег из земли к солнцу. Через такое же умирание в дерзновении любви человек должен совершить побег души к Богу. умирание начинается в тот момент, когда человек, по слову Спасителя, отрекается от себя; а это мы можем делать на разном уровне изо дня в день. Умираем, потому что бывает РАДОСТЬЮ забыть про себя для любимого человека или чего-то, что кажется таким великим, светлым и святым. Иногда это требует волевой решимости. Убрать Я, которое стоит между мной и правдой. Готовность быть брошенным, чужим, готовность себя отдать. Незащищенность делает человека свободным: отдавая себя, я могу говорить правду. Эта правда о радости, о выстраданной радости по Богу. И когда мы слышим "Возлюбиши Господа Бога твоего всем сердем твоим, и всею душею твоею, и всею мыслею твоею" - то понимаем, что ответить на Его любовь нужно СОБОЮ, ответить всем своим существом. Потому что-то во мне, что не принадлежит Ему - принадлежит смерти. Воплощением Христа человеку вновь со времен Адама открывается путь выбора между жизнью и смертью: между преображением смерти в жизнь, по примеру Христа, и упорством в смерти, в адской муке нелюбви.
         Наша любовь не исключает любви Божией. "Верно слово: если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем; если терпим, то с Ним и царствовать будем; если отречемся, и Он отречется от нас; если мы неверны, Он пребывает нам верен, ибо себя отречься не может".(2 Тим.2:11-13)
         Смотри, здесь даже отречение Его есть величайшее уважение к человеку, который в абсолютной свободе своей может отвернуться от Бога, начать жить иллюзией автономности и самодостаточности. Так вот, Бог не гневается и не осуждает такого человека, Он вообще не гневается и не радуется, но также неизменно изливает благодать на верных и на неверных, пребывая источником всякой любви. Он отрекается отрекшегося именно тем, что не пытается насильно вернуть заблудшего, сломать свободу Им же созданную; Бог становится бессильным перед человеческой свободой, Он не может ее насиловать, потому что она исходит от Его всемогущества. Любовь Бога к человеку так велика, что она не может принуждать, ибо нет любви без уважения.
         Единственное, в чем проявляется вмешательство Божие, - это в преображении кары греха, добровольно наложенной человеком на себя, в спасительное педагогическое деяние, кульминационным моментом которого стало воплощение Самого Бога. Но даже и этот классический образ педагога покажется весьма слабым каждому, кто почувствовал в Боге просящего подаяния любви нищего, ждущего у дверей души и никогда не дерзающего их взломать. Его отречение - это терпеливое ожидание Отцом блудного сына, это любовь выходящей на дорогу матушки в старом шушуне. Это отречение есть долготерпение любви. И посему нам "любви не нужно искать, но держаться ее" (1 Кор.14:1).

    Раб Божий Мирон.


    Официальный сайт Тобольской митрополии
    Сайт Ишимской и Аромашевской епархии
    Перейти на сайт журнала "Православный просветитель"
    Православный Сибирячок
    Сибирская Православная газета, 2024 г.