Сын Мой еси ты, Аз днесь родих тя (Пс. 2:7), глаголет Господь Царю в тот день, когда Сам снова созидает его в человека превознесеннаго, украшеннаго всеми дарами благодати Своея. К сему-то новому рождению присовокупляется вновь и иное дарование Духа Святаго через священное Помазание для Помазанников Господних. Когда Самуил Пророк помазал Давида и Царя Израиля: и ношашеся Дух Господень над Давидом от того дне и потом, сказано в Писании далее (1 Цар. 16:13)" ("Таинства Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви" Изд. 1863 г. С.-Петербург).
     Отсюда очевидно, что, как бы кто ни относился к политической деятельности и личным качествам Императора Николая Александровича, для православного человека он прежде всего Божий Помазанник, через Церковное Таинство облеченный особыми благодатными дарами Святого Духа. Для православного человека он - прежде всего страстотерпец, повторивший в самый страшный час Русской истории подвиг самых первых русских святых - Бориса и Глеба, на заре этой истории открывших миру новый тип святости. Для православного человека до боли ясно, что "кровь Его на нас и на детях наших" (Мф. 27:25). Да будет уместно понята такая смелая параллель, ибо подвиг страстотерпца как раз и заключается в смиренном приятии Крестного пути, в последовании за Христом на Голгофу, ради веры Христовой отказываясь от сопротивления, жертвуя своей жизнью ради водворения мира.
     Эту-то чашу Царь-страстотерпец и принял - не без внутреннего борения, не без содрогания, надо думать, но испил ее горечь с твердостью и до самой последней капли, медленно и не отрываясь. Было время, когда он, вступая на престол, и принимая священное Помазание, молился: "Ты же, Владыко и Господи мой, настави мя в деле, на неже послал мя еси... Буди сердце мое в руку Твоею, еже вся устроити к пользе врученных мне людей и к славе Твоей, яко да и в день суда непостыдно воздам Тебе слово..." К пользе врученных ему людей он направлял усилия своего царствования; когда же эта "польза", по всеобщим настойчивым уверениям, потребовала сложить с себя царственные полномочия, - он принял свое устранение от власти: стояла бы Россия; когда же кровавая стихия революции повлекла его к последней черте, - он не сделал попыток вырваться, он принял свой Крест, он умер: жила бы Россия. Не его вина, что кровь царственных мучеников не смогла потушить пожар междоусобия и беззакония -
И октябрь в этот год отреченный
Наступил бесконечно унылый
(Э. По)
но именно теплом их крови и молитвенного заступления Россия может воскреснуть из нынешнего окоченелого состояния.
     Пожертвовать своей жизнью в борьбе есть, несомненно, высокий подвиг мужества, но сколь более труден подвиг жертвенного отказа от борьбы. В первом случае всегда есть еще шанс выжить, и всегда сохраняется упование на это, а если и суждено погибнуть, то - "на миру и смерть красна": с оружием в руках, в упоении битвы и - не даром продав свою драгоценную жизнь. Страстотерпец же умирает не "на миру", а большей частью втихомолку; миру же нужна не жизнь, а именно сама смерть его; и умирает он не потому что силы или удача ему изменили, - он умирает, потому что его смерть нужна тем, кого он любит.
     Любовь Царя к России да одолеет нашу озлобленность и окамененное нечувствие! Молитвами его да утвердит Господь Церковь нашу Православную, да дарует избавление от всяких бед и напастей державе нашей Российской, да исправит живот наш к заповедям Своим и помилует и спасет нас, грешных, яко Благ и Человеколюбец!
     Радуйся, Николае, боговенчанный царю и великий страстотерпче! Моли Христа Бога о нас!

Андрей Анисин